В 2008 году в России появился орден «Родительская слава», а 13 января 2009 года президент Дмитрий Медведев впервые вручил ордена восьми семьям. Само название награды знаменательно – это не орден «Матери-героини», не медаль «Материнской славы» и не «Медаль материнства», а почётный знак для обоих родителей, где отец и мать равнозначны. Государство тем самым как бы сообщает гражданам: отныне многодетными быть престижно, обилием детей можно гордиться.

Однако, на практике воплощение «программы многодетности» упирается во множество проблем, начиная с жилищного вопроса. Многодетная семья в этом отношении не защищена и не обеспечена серьёзными правами и перспективами. Ипотечное кредитование, на деле, доступно лишь семьям с доходом, превышающим средний, а получение жилья по очередности в рамках социальных программ, во-первых, в большинстве регионов призрачно, а, во-вторых, для «очень» многодетной семьи не является выходом из ситуации, поскольку даже самая просторная квартира не способна обеспечить комфорт семьи, состоящей из 8-10 человек. В Москве этот вопрос попытались решить по-своему – застроить окраины города социальным малоэтажным (коттеджным) жильём и заселить его многодетными семьями, но пока это лишь попытка, обеспечившая временной жилплощадью лишь несколько многодетных семей.

В дореволюционной России многодетность процветала безо всякого поощрения со стороны государства. Так, по данным переписи 1913 года, среднестатистическая крестьянка Костромской губернии рожала в течение своей жизни 15 детей; рождаемость превышала смертность, а за годы правления Николая II население страны возросло на 40%. Это верно, но не забудем, о разрушенном институте крестьянства и закономерной урбанизации, в условиях которой крестьянская многодетность становится нонсенсом. Нынешние среднестатистические как городские, так и сельские жители без реальной поддержки государства не способны обеспечить стране достойный прирост населения. И это притом, что, дабы переломить демографический спад, сегодня нам необходима рождаемость по 3-4 ребёнка на семью.

В статье «Дети, которых нет» американский экономист Гарри Беккер предложил рассматривать детей как инвестиционный актив: по этой теории потомство способно стать для родителей альтернативой пенсионному страхованию и материально поддерживать их в преклонном возрасте. В России до 1917 г. детей таковым активом отчасти и считали, однако, никому в голову не приходило выдвигать «инвестиционный детский проект» на первый план. Деторождение всегда являлось явлением духовно значимым и соотносилось с божественной благодатью, осеняющей семью как малую церковь.

Сегодня России предлагается два типа восприятия семьи: западная модель семьи как проекта и восточная – семьи как малой церкви. В первом случае отношения супругов заранее могут быть регламентированы контрактом, а брачный уклад целиком помещен в рамки планирования семьи, где деторождение будет сдерживаться или стимулироваться согласно календарным пожеланиям супругов. Во втором случае супружество подразумевает духовный базис, руководство традиционными нормами семейного образа жизни, куда включается деторождение как обязательное продолжение супружеского союза.

Именно вторая модель является наиболее органичной для сознания народов России, поскольку семейный менеджмент у нас по сей день вытесняется чувственным началом. Так, брачный контракт российского образца принципиально отличается от западного аналога тем, что регулирует лишь имущественные отношения супругов. Заключать брачные контракты в России берутся граждане с очень высоким доходом, в то время как в США и Западной Европе брачный договор заключается и людьми среднего достатка.

Еще один печальный факт: Россия на сегодняшний день занимает одно из первых мест в мире по количеству абортов. Это означает, что планирование семьи у нас отнюдь не в моде, и контрацепция остаётся на задворках сознания нашего соотечественника. Однако, мы наблюдаем вовсе не следствие безответственности, а отголосок традиционного мировосприятия, которое ныне состоит в оппозиции к мировосприятию материалистическому. Отсюда трагедия прерванных жизней, статус которых современная медицина определяет согласно сроку беременности: ранний срок – человека ещё нет, поздний срок – человека всё ещё нет, но при самопроизвольном аборте плод способен выжить, а, следовательно, медицинское изгнание плода подлежит запрету. Таким образом, благодаря самой возможности «решить проблему» постфактум, потенциальные родители сначала идут на поводу у сугубой чувственности и бессознательно отдают дань традиционному восприятию сочетания плоти, а после уравновешивают всплеск эмоций трезвым отсеканием «несвоевременного» и «лишнего» следствия их союза – ребёнка.

Реклама против рождаемости

Именно пример многодетных семей стране сегодня и нужен, ибо, хотя с каждым годом в России и появляется всё больше детей, смертность, перевешивая рождаемость, тоже остаётся «на высоте». Причём фактор абортированных жизней здесь не учитывается, каковые, конечно, также следовало бы приписать к статистике смертности. В отношение абортов государство ведёт себя гораздо более скованно, чем в отношении поощрения рождаемости. Так, сегодня лишь частично запрещена их реклама, в то время как до революции они подлежали безусловному запрету, а врач, совершивший таковую операцию, ссылался в Сибирь. Кроме того, в современной России существует беспрепятственное распространение гормональных контрацептивов, каковые могут быть приобретены в любой аптеке безрецептурно даже весьма юной особой. Сам образ юной дамы, предохраняющейся от зачатия, усилиями СМИ выглядит более привлекательно, чем образ молодой матери, растящей младенца. В дополнение ко всему прочему виной чему служит всё та же реклама, где младенцы в большинстве своём – создания, испражняющиеся в памперсы, и не более того. «Безопасный» секс, таким образом, становится неким синонимом свободы, антитезой родительской ответственности.

Просвещение в отношении контрацептивов начинается довольно рано и продвигается в рамках информационно-рекламной экспансии. Древняя пословица гласит: тот, кто обучает старика, пишет на воде; тот, кто обучает ребенка, пишет на камне. В 2008 г. коммуникационная группа Arabesque разработала «креативную концепцию» вывода и продвижения на российский рынок фармпрепаратов «нового оригинального микродозированного монофазного орального контрацептива Минизистон 20 фем». В рамках проекта были изготовлены рекламные модули, сувенирная продукция, базуки, минибуклеты для потребителей, постеры и фолдеры для врачей, старт-пэки, – и всё это украшал один и тот же слоган: «Пусть он будет первым…». Таким образом, продукт адресуется девушкам, едва начинающим взрослую жизнь, в которой уже с первых шагов они должны пользоваться контрацептивами.

Реклама контрацепции – не только гормональной – наносит значительный урон не только демографии, но и здоровью нации. В обзоре, подготовленном Национальным институтом рака (США), говорится, что для женщин моложе 35-ти лет, принимавших противозачаточные таблетки, риск заболевания раком молочной железы на 20% выше. А исследования британских ученых рисуют еще менее утешительную картину: у женщин до 36 лет, принимавших гормональную контрацепцию в течение 4-8 лет подряд, риск заболеть раком молочной железы возрастает на 40%, у тех же, кто принимал свыше 8-и лет – до 70%.

Государственная защита от страха

Защитить от расширения контрацептивной и абортивной пропаганды Россию можно только на государственном уровне, при этом народ не должен быть апатичен, ему следует выступать инициатором запрета. В 2004 г. в Великобритании после поступления более 100 жалоб со стороны общественности на рекламные плакаты противозачаточных таблеток Levonelle (Schering Health Care) в органы надзора за рекламой данные постеры были отозваны с рынка.

Государство сегодня предпринимает серьезные меры по укреплению семьи и поощрению рождаемости. В некоторых регионах уже введены программы организации семейных детских садов, где мать получает официальный статус воспитателя и за обычную рутину получает зарплату. Также в 2008 г. в Москве была запущена программа городской компенсации за арендуемое жильё для очередников. Для многодетных семей аренда жилья зачастую оказывается насущной проблемой – увеличение численности потомства требует большей жилплощади.

«Материнский капитал» также играет свою роль в жилищном вопросе – с 1 января 2009 года он позволяет частично (а кому-то и полностью) погасить долг за ипотеку, хотя, возможно, более реальным выглядит вложение капитала в образование детей. «Материнский капитал», подобно ордену «Родительская слава», в большей степени является знаком престижа и – плюс к тому – знаком заботы государства о своих маленьких гражданах. Вместе с тем, во всех программах в поддержку многодетных семей, разрабатываемых и принимаемых государством сегодня, есть свои немалые изъяны. Работа над ними необходима так же, как необходим план имиджевой поддержки образа многодетной семьи.

Оценивая ситуацию в целом, можно придти к довольно неприятному выводу: современная Россия боится детей. Как преодолеть этот страх? Перспективной здесь видится поддержка государством семей с детьми и особое поощрение рождения каждого последующего ребёнка, а также многодетных семей. Борьба же с абортами не даст должного эффекта: даже при условии тотального прекращения абортов, в том числе подпольных, нет гарантии того, что рождённые дети будут оставлены в семье. И именно поэтому, хотя финансы и льготы весьма важны в вопросе поддержки деторождения, ещё более перспективны инвестиции в саму идею многодетности.

Мария Мамыко