Накопленные за годы бума нефтедолларовые запасы тают в несколько раз быстрее, чем надеялись власти. От массированных денежных раздач им приходится сегодня переходить к раздумьям: чем, а если точнее, кем – пожертвовать? Первая рабочая неделя января принесла один рекорд и несколько удручающих итоговых цифр. Рекордного значения достиг рублевый курс доллара. Уже с трудом верится, что полгода назад условная единица стоила каких-то 23 рубля с копейками. С тех пор доллар потяжелел на 40%, этими днями перекрыл прежний свой максимум шестилетней давности (31,9 рубля в январе 2003-го) и продолжает неудержимо крепнуть.

Попытки наших властей отстоять «тяжелый» рубль, заведомо нереальные при нынешних нефтяных ценах, дорого обошлись казне. За последние четыре месяца 2008 года валютные интервенции Центробанка составили $143 млрд и ?19 млрд. Почти половина этой суммы пришлась на декабрь. А за прошедшую неделю на рынок брошены еще несколько десятков миллиардов у.е. Отказавшись признать реальность и единовременно девальвировать рубль до равновесного уровня, наши власти, начиная с сентября, были вынуждены сражаться сразу на нескольких фронтах. В растущих количествах продавали доллары и тем, кто выводил их за рубеж, и тем юридическим и физическим лицам, кто, пытаясь спасти активы и личные сбережения, обменивали их на валюту.

А сейчас рождается еще один фронт – необходимость субсидировать импорт. Сопоставление только что опубликованных официальных цифр приводит к выводу, что в прошедшем декабре активное сальдо внешней торговли товарами составило лишь $2 млрд. Это примерно вдесятеро ниже, чем в летние месяцы прошлого года и уступает даже декабрьским уровням конца 90-х годов. С учетом устойчиво отрицательного для нашей страны сальдо по услугам и по оплате труда, российский платежный баланс по текущим операциям впервые за много лет ушел в минус.

Скопленные за годы нефтяного бума гигантские золотовалютные резервы уже уменьшились почти в полтора раза – с шестисот миллиардов долларов в начале августа до нынешних четырехсот с небольшим. Причем больше половины из них – средства национальных фондов, которые пока старались не трогать как отложенные на самый черный день. Из этого с очевидностью следует, что на политику искусственной поддержки рубля денег больше не осталось, и в ближайшее время рубль будет стоить столько, сколько он стоит. Сколько именно – предмет научной дискуссии экспертов, и кто из них прав, быстро покажет жизнь.

Если на рублевый курс средств, как выясняется, нет, то самое время спросить: а на что они есть? Ведь если осенью наши высшие должностные лица твердо обещали не допустить девальвации, то сегодня они с такой же категоричностью обещают не допустить снижения жизненного уровня, оградить от разорения предприятия и банки, да и вообще уберечь всех и каждого от каких-либо крупных проблем. А есть ли у них на это ресурсы? Что касается жизненного уровня, то, помимо безработицы, ближайшим прогнозируемым ударом по нему станет всплеск инфляции из-за подорожания импорта, то есть половины всей массы потребительских товаров. Рубль по отношению к мировым валютам дешевеет, импорт в такой же пропорции дорожает.

Поэтому недавние точечные акции в защиту автопрома и других специально отобранных предприятий и отраслей, весьма логичные как «помощь друзьям», какой-либо экономической логики не имели: ослабление рубя и без того равносильно введению высоких пошлин на любой импортный товар. Будем считать, что начальствующие лица такую простую вещь просто не предвидели. Предвидят ли они сейчас инфляционный скачок? Вообще-то экономические кризисы – это время, когда цены снижаются, а не растут. По крайней мере, в свободных рыночных экономиках. Нашу экономику такой не назовешь. Но инфляция замедлилась и у нас – за первые 12 дней января рост потребительских цен (0,8%) был в полтора раза меньше, чем год назад. И это было бы не таким уж плохим результатом, если бы не предчувствие нового ценового всплеска, главная тяжесть которого ляжет, как обычно, не на богатых, а на средних и бедных.

Способность властей хоть частично компенсировать им потери прямо пропорциональна их возможностям увеличить в реальном исчислении государственные расходы или хотя бы сохранить их на прежнем уровне. А источников для госрасходов (не считая печатания необеспеченных денег) всего три: госдоходы, накопленные запасы средств и новые иностранные долги. Что касается влезания в новые внешние долги, по примеру «лихих 90-х», то об этом сейчас говорят все чаще, но сначала стоило бы разобраться со старыми внешними долгами. Формально рассуждая, внешний российский государственный долг сегодня очень мал. По сути же, он довольно-таки велик, потому что иностранные заимствования окологосударственных корпораций и банков власти собираются оплачивать как свои и частично это уже делают.

Все вместе взятые, государственные и формально негосударственные, внешние российские долги до сих пор непрерывно росли и достигли к октябрю (более поздней статистики нет) $540 млрд. Это было уже больше, чем государственные золотовалютные резервы на тот момент. Резервы с тех пор резко сократились, а внешние долги корпораций и банков - если и да, то несильно. Следовательно, если всерьез думать о новых иностранных заимствованиях, то стоит перестать оплачивать за общественный счет уже имеющиеся иностранные долги, сделанные расточительными и неграмотными корпоративными менеджерами. Зная, откуда эти менеджеры у нас берутся, можно понять, насколько тяжелым стало бы такое решение. Однако делать какой-то выбор все равно придется.

Разумеется, у казны есть и доходы, так сказать, обычного типа. Но в прошлом году половина федеральных доходов была от продажи нефти, газа и нефтепродуктов. Об этом факте, хочется верить, наверху знали, но как-то не задумывались. Поэтому власти только еще начинают свыкаться с мыслью о вполне вероятном трех- – четырехтриллионном дефиците бюджета-2009 (при предполагаемых расходах 9 – 10 трлн руб.). Между тем, это вполне реальные, даже умеренно оптимистические цифры. С февраля экспортная пошлина на нефть составит $100,9 за тонну – впятеро меньше, чем в прошлом августе и ровно столько же, сколько было в декабре 2004-го.

Стоит вспомнить, что четыре – пять лет назад такая же, как и сегодня, цена $40 за баррель нефти Urals казалась даром небес. Но за прошедший с тех пор короткий срок вся наша государственно-корпоративная машина привыкла жить в атмосфере транжирства нефтедоходов и никак не хочет перенастраиваться на работу в нормальном режиме. Чисто нефтяной характер процветания последних лет иллюстрируется динамикой ввоза – вывоза капитала в страну и из страны. По статистике Центробанка, с 1994 по 2004 год суммарный чистый отток капитала из России составил $162 млрд. Помимо прочего, эти годы были годами дешевой или, по крайней мере, недорогой нефти.

Затем, за 2005 – 2007-й и первые 7 «жирных» месяцев 2008-го чистый приток капитала из-за границы достиг $161 млрд. Это было время рекордных цен на нефть. С августа нефть дешевеет, и всего за 5 месяцев (август – декабрь 2008-го) за рубеж утекло $166 млрд. Такого еще не было никогда - в третьем, дефолтном, квартале 1998-го отток был «всего» $12 млрд. Эти шараханья доказывают, что притекавшие к нам в последние годы деньги иностранных инвесторов (в основном, разумеется, российского происхождения) приходили по большей части вовсе не ради вложения в современные секторы нашей экономики, как с гордостью уверяли власти, а просто за долей в нефтяных барышах.

Поскольку в ближайшей перспективе нефть, скорее всего, останется недорогой, особых надежд на возвращение к нам этих денег нет. Отток капитала, скорее всего, продолжится. Значит, для затыкания дыр на федеральном и, не будем забывать, региональном уровне остается один источник – национальные фонды: Резервный и Фонд национального благосостояния. Не зря в правительстве циркулирует проект организации госкорпорации «Российское финансовое агентство», которая, если будет организована, станет управлять средствами этих фондов. «Управлять» применительно к слову «госкорпорация» у нас до сих пор значило одно: тратить. И похоже, что именно расходование в любом случае предстоит средствам из обоих фондов, накопленных в эпоху бума, вопреки всеобщим протестам, Минфином и являющихся предметом личной гордости его главы.

Шаг отчаянный. Но бывают обстоятельства, когда целесообразны именно отчаянные шаги. Правда, при одном небольшом условии. Должна сойти со сцены сооруженная у нас в «жирные годы» система нефтяного госкапитализма, смысл существования которой – в дележе и проедании сырьевой ренты. А иначе – последние деньги вылетят в трубу с такой же скоростью, как и уже растранжиренные.