В советских вузах был предмет – политэкономия. Как-нибудь я детально расскажу о своих злоключениях при сдаче экзаменов по политэкономии капитализма и, что еще интересней, политэкономии социализма. Сейчас замечу, что именно из-за этой "учебной дисциплины" я не получил красного диплома. Справедливо. На "общественно-политическом факультете" (истфак) не понимать, как "работает" один из "трех источников марксизма-ленинизма", и рассчитывать на высшую оценку было, по меньшей мере, наивным инфантилизмом.

Как бы то ни было, но марксистской политэкономии капитализма я не понял, а уж о политэкономии социализма и думать нечего. Уже тогда в кругу друзей я откровенничал, что предпочитаю научную фантастику, а не сказки народов СССР. Можно было, конечно, попытаться вызубрить этот бред, но не хотелось, а значит, и не вышло бы.

Впрочем, одну формулу я запомнил хорошо: деньги – товар – деньги "прим". Это реально: в этом "прим" весь смысл капиталистического производства. Этот "прим" позволяет расширить и модернизировать его. Он же, по мнению марксистов, включает в себя ту долю прибыли, которую они считали символом капиталистической эксплуатации. Проще говоря (пишу для тех, кто не изучал совковую политэкономию), гнусный капиталист, овладев средствами производства и эксплуатируя наемных работников, создавал сверхприбыль, которую использовал для себя.

Правда, уже тогда у меня возникло несколько вопросов. Во-первых, откуда у капиталиста первые деньги, которые он превратил в товар? То есть откуда средства, понятно: или получил от предков (эсквайр), или добыл каким-либо иным путем (хоть работорговлей и флибустьерством). Но тут важно, что не прожил их, не прокутил с друзьями, не потратил на роскошных женщин и породистых лошадей, а организовал собственное дело – те самые "средства производства". Во-вторых, мало ли кто во что вложил. Мог прогореть, как десятки и сотни тысяч других. А он не только не разорился, но и сумел организовать дело так, что получает сверхприбыль (деньги "прим"). В-третьих, даже "прим" он тратит не весь, а по большей части вкладывает в расширение и развитие производства. Следовательно, он – хороший предприниматель, квалифицированный руководитель, нацеленный на успех, умеющий добиваться поставленных целей.

Материальную мотивацию при том социализме, который я застал, никто не отменял. Директор даже самого убыточного заводика получал серьезную по советским меркам зарплату. Почему тогда значительную часть "прим" хозяин-руководитель доиндустриального капиталистического производства не мог оставить себе? Однако мои "политически незрелые мысли" не имели никакого значения. Кафедры политэкономии "развивали" марксову теорию далее. Для того чтобы установить справедливость, надо было реквизировать у капиталистов средства производства, передать их народу, законодательно обеспечить невозможность эксплуатации (на случай, если он самостоятельно воссоздаст производство) и пустить сверхприбыль на народные нужды.

Поскольку народ во время "откровений" Маркса был организован в государства, то "передать народу" значило отнять у собственника и отдать властям или, формулируя иначе, национализировать. В этом случае первоначально народное государство (позже оно должно было "отмереть" и замениться самоуправлением автономных общин) распределяет "прим" (вернее то, что от него останется после вложение в развитие "народного хозяйства", государственные и социальные нужды) между гражданами по принципу "от каждого по способностям, каждому по труду". Это была так называемая социалистическая фаза. Позже, по мере наступления коммунистической фазы принцип доводился до совершенной утопии: "от каждого по способностям, каждому по потребностям".

Маркс, конечно, был фантастом, но стремился не выходить за рамки "научной теории". Поэтому предполагал, что этот благостный пазл возможен только при условии одновременного перехода к обобществленному производству в ряде государств, а именно в наиболее индустриально развитых капиталистических странах. В эпоху колониализма, когда все территории были разделены между этими же странами, Маркс, по существу, говорил о всемирном государстве.

В 1870 году, в российской провинции, в семье инспектора народных училищ Ильи Ульянова родился бланкист и фантазер (фэнтези в стиле экшн трэш) Владимир Ленин. Он "углубил" марксизм. Именно в том и заключался ревизионизм Ильича, что он предполагал победу пролетариата и, соответственно, организацию обобществленного, то есть национализированного производства, для начала в одной стране – "самом слабом звене в цепи капитализма". Такое "переосмысление" марксизма позволяло провинциальному маргиналу Ульянову превратиться в Ленина – диктатора большей части исторической России и "признанного вождя мирового пролетариата". Используя худшие черты подонков общества: зависть, нетерпимость и склонность к насилию, – методом пугачевщины, путем "русского бунта, бессмысленного и беспощадного", организовав Гражданскую войну, ошеломив общество террором и залив страну кровью, Ленин и его окружение захватили политическую власть и удерживали ее в течение 70-ти лет.

С экономикой не получилось. На практике с самого начала вышло так, что государство не общенародное, а рабоче-крестьянское – до тех пор, пока "по ходу исторического прогресса не исчезнут эксплуататорские классы". Поскольку крестьянство – "незрелый" класс, перманентно воспроизводящий мелкобуржуазные отношения", то государство – рабочее. В сельской местности Советы заменили комбедами, то есть комитетами бедноты, состоящими из люмпенов и батраков – "сельского пролетариата".

С другой стороны, в "самом слабом звене капитализма" рабочих чудовищно мало и, кроме того, они – вчерашние крестьяне, то есть не вполне сознательный класс. Следовательно, власть и собственность концентрировалась в руках партии – наиболее продвинутой части "гегемона – пролетариата". Партия, однако, во-первых, развернутая иерархическая структура, безусловно, предполагающая наличие партийной бюрократии. Во-вторых, партия как организованный конструкт осуществляла идеологическую политическую власть. То есть политическая власть осуществляется функционерами, а не рядовыми членами партии. Но и производством не может непосредственно руководить трудовой коллектив. Пробовали – не получилось. Следовательно, комиссары – те же функционеры, которые, контролируя и опираясь на "буржуазных специалистов", мотивируют работать людей физического труда. Мотивируют по-разному, в основном насилием, когда не помогают увещевания.

Маленькое отступление. Некоторые социалистически настроенные исследователи считают, что НЭП, будучи продолжен, привел бы к модификации ленинизма, позволяющей модернизировать производство, создать сносные условия жизни для людей, гуманизировать общество. В таких утверждениях – полное непонимание сути ленинизма. Ленинизм – не марксизм, подобно тому, как не были марксизмом сталинизм или маоизм. Ленинизм – политическая теория, позволяющая захватить власть. Политика в ленинизме, повсеместно и безусловно, превалирует над экономикой. НЭП, будучи продолженным, привел бы сперва к ограничению, а затем и к потере политической власти ленинцами. Поэтому политика НЭПа действительно была "временным отступлением", очередной обманкой, позволяющей использовать "полезных буржуазных идиотов".

Я не хочу анализировать то, чего не было – "социалистический рынок", но зафиксирую, что к концу 80-х прошлого века не только вся собственность в стране, включая жилье (даже сельское и кооперативное), была государственной. Даже мы перестали быть свободными гражданами – пролетариями, лишенными собственности, но стали собственностью государства, наподобие подданных египетских фараонов. Государственная власть и собственность были едины и нераздельны и находились во владении и распоряжении партийно-хозяйственной номенклатуры – своеобразной корпорации в духе средневековых военно-религиозных сообществ. "Орден меченосцев", сложившийся при Ленине и укрепленный Сталиным, владел всем, а мы были его рабами.

Замечу только, что такая метаморфоза "пролетарского этапа российского освободительного движения" должна была быть предсказуема. Отечественная история не развивается по спирали либо в духе линейного прогресса. Российская история – змея, кусающая себя за хвост. Общество на качелях настроений: от "государство – превыше всего" до "долой государство". Большинство наших сограждан ощущало свое ущербное и унизительное положение, если даже не понимало его до конца. Поэтому, когда идеологическая обслуга тогдашнего правящего сословия – партийно-хозяйственной номенклатуры, во имя обеспечения для патронов возможности наследовать не корпоративную, а частную собственность, предложили нам собственность и свободу (свободу прямо сейчас, а собственность в перспективе), мы это радостно приветствовали.

Прямого наследования по крови у них в большинстве случаев не случилось. Собственность перехватили шустрые комсомольские активисты. Не спекулянты, валютчики и "цеховики", а люди с большими комсомольскими значками и изрядным цинизмом сумели обогнать по кривой прежних советских вельмож. Впрочем, справедливости ради, большая их часть и так бы взяла власть и собственность (правда, в рядах корпорации) по ходу естественной смены поколений. Так что нынешние правители страны: олигархат, члены партии "Корпоративная Россия", – если не прямые кровные, то, по крайней мере, духовные наследники советской номенклатуры, внуки комиссаров в "пыльных шлемах". Дело не в конкретных фамилиях, а в характерном фирменном стиле совка, в той эстетике и аромате, который заполнил, в конце концов, информационно-смысловое пространство в ответе на сакраментальный вопрос "Чьи в лесу шишки?".

А что мы – граждане новой демократической России? Нас вроде бы отпустили на свободу. Конечно, не так, как крестьян в 1861 году – тех отпустили с землей. Но ведь и мы были не крепостными, а рабами. Рабам, даже ставшим вольноотпущенниками, собственности не положено, а выдается свидетельство о личной свободе. Нам тоже вручили ваучер. В принципе, поскольку мы не требовали себе свободы, и за это свидетельство личной вольности – большое пролетарское "спасибо".

Пока "утрясалась" нынешняя "элита", пилилась прежняя корпоративная (государственная) собственность и перепиливалось имущество "случайных" для номенклатуры или нарушающих "консенсус элит" "хозяйствующих субъектов", мы имели недолгую возможность жить. Вернее выживать. Поскольку, когда власть – "вещь в себе", населению приходится думать о выживании самому.

Чтобы выжить, мы должны были пробовать себя на разных поприщах. Можно, наверно, изменить природу человека, но только в течение нескольких столетий и в абсолютно изолированной группе. Человек не только "социальное животное", но и весьма креативное существо. Индивид стремится проявить себя в разных (близких ему) направлениях. Совокупность конструктивных индивидуальных активностей (в бизнесе, политике, социальной работе), их борение и сотрудничество, во-первых, есть основа национально-общественной ткани, во-вторых, единственный объективный способ становления и развития национально-государственного организма. И наоборот, давление власти истончает национальный организм и делает государство слишком хрупким, неспособным выдержать противостояние, внутренние и внешние потрясения.

Пока мы хотя бы выживали, оставленные в покое и безразличные власти до крайней степени (когда россияне терпели от бандитских "наездов"), общество пусть криво, но развивалось. Затем власть уничтожила всяческие "крыши" и стала "крышевать" нас сама через свои силовые институты. Но главное, власть стала преследовать всякую активность граждан, не только и не столько криминальную, но, прежде всего, общественно полезную.

Тут несколько слов о реальных доходах населения. В "лихие девяностые" мы жили плохо. Цена барреля нефти была от 9 до 16 долларов. Нам перепадало процентов 40-45 от госдоходов. Потом цена барреля поднялась до 100-130 долларов. Мы стали жить значительно лучше. Однако это "лучше" в абсолютных цифрах не срабатывает в относительной пропорции. Действительно, средние доходы граждан по сравнению с 1997 годом увеличились в пять раз, а доходы государства – почти в десять. Эта разница – есть показатель бездарности путинского менеджмента даже по сравнению с ельцинским. Если бы в последние 7-8 лет были восстановлены производство и социалка, нынешнее правительство можно было бы считать социальным, а тогдашнее, напротив, либеральным. Но этого не произошло. Вся разница в прибыли шла в карман того же олигархата и нанятых им "силовиков". Вдумаемся, кто конкретно из экономических магнатов пострадал в результате политики "равноудаленности"?

Гусинский, финансировавший противоположный, то есть самостоятельный проект ("Отечество – всю Россию"). Проект перемололи, его ингредиенты приспособили для того, чтобы слепить "ЕдРо", а спонсора разорили и изгнали. Затем Ходорковский, который пытался сформулировать новые смыслы и отформатировать соответствующий проект. За что разорен и посажен. Наконец, Березовский, вначале сформировавший команду и пролоббировавший Путина и путинизм, а позже возжелавший переориентировать весь госорганизм на себя, то есть "кинуть" своих. Наказан, но не так сурово, как двое предыдущих. Остальные на своих местах и при своих деньгах, вернее, при куда больших деньгах, чем во времена Ельцина. Более того, если прежде они только просили публичную власть о решении своих вопросов, то сейчас все проблемы олигархата устраняются априори и, чаще всего, за счет остальных граждан.

Впрочем, граждан ли? Мы ежедневно теряем кусочки своей свободы и, по существу, прав у нас уже куда меньше, чем еще десять лет назад. Прав не только политических, но и гражданских, социальных, экономических. Насколько я понимаю, такая система власти сложилась и действует только в современной России. Формула российского олигархата: деньги – власть – деньги "прим". Олигархат не просто овладел советской государственной собственностью. Само государство, если определять его как некую машину, – совокупность необходимых для существования общества институтов, перестало отвечать своим естественным функциям. Власть превратилась в рычаг, позволяющий использовать государственную машину для увеличения богатств ста семей России – партии "Корпоративная Россия", которая владеет страной исключительно в своих интересах.

Хуже того, олигархат пресекает независимую активность, стимулирует продвижение наиболее сервильных деятелей, дискредитирует идею государственности. Олигархат и его наемники развращают нацию и разрушают государство. Остальные россияне либо менеджмент, охрана и обслуга акционеров ЗАО "Нефть – газ – алмазы – никель – лес и т.д. Россия", либо вредный элемент, наносящий прямой финансовый ущерб акционерам. Теперь мы не рабы и не крепостные, мы – ненужные лузеры, мешающие эксплуатировать недра страны и ее ресурсы. Мы – побочный "вирус", мешающий заложенной в денежную машину программе "нормально" функционировать.

Это главное, а все остальное: почему госсредства в начале кризиса передали определенным банкам (а те перевели их в твердую валюту и вывезли из страны), как формировался список тех, кому нужно помочь в "наше непростое время", на кого работает "Ганвор", что такое "Росукрэнерго" и т.п. – не имеет никакого значения. Нет смысла говорить и о коррупции. Коррупция (в виде мздоимства) возможна в обыденной жизни, но в рамках единой корпорации она исключена.

Экономически для акционеров партии "Корпоративная Россия" сложившаяся ситуация очень выгодна. Политически она не может продолжаться хоть сколько-нибудь долго. Нынешний кризис только вскрыл гнойник, который отравлял организм. Государственный организм России болен уже около ста лет. Если срочно не оперировать и не санировать, он погибнет.

Георг Габриелян